нездоровый микс сериал-книга в соотношении примерно 2:1
драбблы для примеривания, пушто пытаюсь понять, как эти чуваки вообще работают.
NEW! кокойто ужос. квентина все же выперли из школы после чудовища из зеркала и стерли ему память. элиот и его десять лет, ага, передаю привет капитану козетте, которая своим драбблом меня спровоцировала (хоровод боли)
три, нехэппи-энд
квентин подолгу смотрит в окно из своей комнаты; удивительное дело, но небо за окном всегда серое, словно у квентина перед глазами мутные стекла, сплошная незримая стена, отгородившая его в шаге от материального мира. не проломить, не потрогать мир за стеклом, не вдохнуть полной грудью сырой живой воздух.
квентину кажется, что он кричит внутри грязной банки, у которой крышка плотно сидит на резьбе.
он всё еще до отвратительного хорош в учебе - и по-прежнему абсолютно, и без всякого повода несчастен. хотя иногда он просыпается от ощущения, будто теперь несчастен как-то совсем по-иному, как еще никогда не был. будто теперь у него есть для этого повод.
он подпирает щеку рукой и следит за тем, как серые дождевые капли сползают по оконному стеклу.
на окно садится пестрый дрозд и пару секунд глядит на него равнодушным круглым глазом прежде, чем, встрепенувшись, снова недовольно расправить крылья и нырнуть в дымчатую завесу дождя.
у квентина под нажимом пальцев ломается грифель карандаша, и этот звук во внезапно свернувшейся вокруг тишине кажется оглушительным выстрелом в сердце.
квентин замечает, что к нему то и дело прилетают птицы. птица разная каждый раз и смотрит своими маленькими, почти бессмысленными глазками.
квентину кажется, что он сходит с ума, но возможно, это не такой уж плохой сценарий. по крайней мере, можно будет диагностированно быть несчастным.
квентину снятся яркие, душные цветные сны, из которых тяжело и не хочется просыпаться. квентин начинает принимать снотворные, потому что вырываться из этого марева и засыпать вечерами обратно все тяжелее, дни все дольше и серее, словно в нем, квентине, невидимая пробоина, через которую медленно утекает жизнь. словно он обронил свое сердце, и теперь оно осталось биться где-то в яркой траве. почему-то иногда ему кажется, что он видел это бесконечное море зелени, которое всплывает в его воображении при мыслях о собственной потерянности.
когда в один вечер квентин высыпает на руку еще одной таблеткой больше, то слышит голос. и улыбается про себя - потому что это точно конец.
- я бы не стал этого делать на твоем месте, - говорит голос. - твой непроснувшийся труп будет выглядеть очень неэстетично.
квентин оборачивается на голос в полумраке комнаты - он не ждет кого-то там увидеть - и обнаруживает, что у него на кровати, откинувшись на стену и закинув ногу на ногу, сидит человек. у него темные вьющиеся волосы, зачесанные в асимметричную прическу, снисходительная улыбка и мягкие руки иллюзиониста.
- ого, - только и говорит квентин. - я тебя вижу.
его гость с манерами богемного аристократа прошлого века склоняет голову набок, изучающе, а затем озабоченно трогает его лоб и качает головой:
- у тебя совсем отбило чувство самосохранения, квентин.
квентин не удивляется, что тот знает его имя. он слишком много читал подобных историй.
- кто ты? - задает он единственный приличный вопрос.
- элиот, - помедлив, отвечает тот. и почему-то лицо у него такое, будто ему плеснули кислотой на отпрепарированный обнаженный нерв.
- элиот, - повторяет квентин. имя ложится чем-то очень знакомым на сердце. - зачем ты здесь, элиот?
квентин отстраненно думает, что следовало бы поднять тревогу из-за того, что у него в спальне незнакомый человек, неизвестно как попавший к нему в дом, советующий ему не принимать таблеток. что его собственное поведение абсолютно нездоровое для ситуации.
- я - лучшее, что может случиться в твоей жизни. ну, с некоторых пор, - вдруг поясняет элиот как-то не слишком уверенно, словно виноват в чем-то. словно очень хорошо эту вину скрывает, в том числе и от себя. - и, скажем так, я обещал одному важному для меня человеку присматривать за тобой, - говорит элиот, а потом находит руку квентина и подносит её к собственному лицу; легко целует запястье, а потом испытующе глядит на длинный свежий шрам, прочерчивающий кожу. квентин, кстати, не помнит, откуда тот взялся (а у элиота лицо такое, будто он-то знает). квентин глупо глядит на свою руку, в пальцах которой все еще сжимает ставшие липкими таблетки, и на то, как этот красивый, светящийся какой-то странной уверенностью незнакомец снова касается губами его руки.
почему-то квентину сказанное кажется достаточным объяснением, и он напряженно зажмуривается и выдыхает, словно перед броском в воду.
и позволяет всё.
элиот иногда появляется словно из ниоткуда, и хотя бы на пару часов заставляет его забыть о бесцветности жизни; он не отвечает на вопросы, ничего не рассказывает сам, но он курит, закинув ноги квентину на колени, он иногда вытаскивает его в город, он убирает влажные волосы квентину со лба своими аккуратными, невероятно гибкими пальцами.
иногда квентин глупо надеется, что элиот скажет, что квентин волшебник. или что тот сходит с ума. или что-нибудь такое, потому что не может же это все происходить просто так, в самом же деле. вещи же всегда имеют какую-то цель?
но элиот месяцами не говорит ему ничего особенного, только утыкается своим холодным носом ему между лопаток и всегда исчезает до рассвета. квентин никогда не знает, вернется ли тот.
а сны кажутся еще ярче и еще тоскливее.
в предыдущих сериях:
раз, сныэлиот приходит посмотреть.
иногда, по ночам, молча, высокой темной фигурой заглядывает в комнату, в которой спит квентин, и просто смотрит на него, чуть сощурившись. в плохие дни тот спит, поджав колени к груди, словно так можно прикрыть дыры в сердце (нельзя, элиот знает).
элиот ничего не может понять без специальных заклинаний и диагностики - не может понять, проснется ли квентин на этот раз - так что его визиты абсолютно бессмысленны, и он сам смеется над ними при свете дня, как над образцовой глупостью (уже когда увидит квентина за завтраком, здоровым). у элиота хорошее, острое, как холодный скальпель, и такое же блестящее чувство юмора.
а ночью он не может сомкнуть глаз, пока не совершит эти несколько десятков легких, тихих, как шелест пыли, шагов до одной из комнат, шагов, которые все равно не принесут облегчения, которые не избавят его от какой-то глухо, глубоко засевшей тревоги - но её он никогда не признает вслух.
молча же, для себя, он чуть склоняет голову набок, покоряясь спеленавшей его паутине привычек; с каждым днем в паутине все больше нитей, ведущих к квентину.
ирония, конечно, в том, что хозяин этой сети, кажется, будет последним, кто догадается о безнадежно запутавшейся добыче.
спонсор второго драббла вот эта гифка
два, курение
ленивый вечер догорает душным маревом за окном, и школа в северной части штата нью-йорк живет по своему времени, скрученному тугой спиралью внутри прочной ограды из заклинаний; квентин настолько устал за последние дни, что просто сидит на диване, вытянув ноги на подушках, и глядит словно сквозь светлые стены коттеджа; руками же машинально повторяет сложные движения пальцев, которые необходимо отработать до автоматизма.
- у тебя загнанный вид, - говорит элиот словно между делом, когда возвращается в коттедж, хотя это первые сказанные им слова то ли за день, а то ли за все два. элиот умеет начинать беседу так, будто бы вы уже обсудили погоду и учебную нагрузку, и можно наконец перейти к чему-то важному (важному по меркам самого элиота); умеет улыбаться так, что квентин невольно отводит глаза, подсознательно ощущая, что никогда не сможет даже имитировать довольство жизнью так же успешно, не то что чувствовать его; курить так, что квентин вспоминает старые фильмы - и тоже хочет затянуться.
элиот окидывает критическим взглядом занятый на две трети квентином диван, а затем легким движением опускается на подушки на противоположном его конце, совершает быстрое, мягкое движение одной ладонью, еще одно, с подключением второй, и квентин может видеть, как шнурки на блестящих ботинках легко распускаются, и вот уже элиот закидывает босые ноги в кремовых штанах на диван, согнув в коленях, навстречу ему.
"пижонство", думает квентин.
"сколько недель он тренировал этот жест", думает квентин. он уже слишком хорошо знает, сколько работы должно стоять за всем волшебством, и во сколько раз больше - за внешней непринужденностью движения. в этом элиот - демонстрировать сияющую легкость во всем. неважно, какой ценой.
элиот выщелкивает сигарету из портсигара и прикуривает при помощи волшебства. это ужасно, это было, кажется, везде, это затаскано до невозможности - и элиот делает всё так, что хочется внимательно наблюдать. а потом тот вздергивает бровь и чуть поводит головой, чтобы не озвучивать вопрос из категории "как дела". квентин пожимает плечами.
- будешь? - спрашивает наконец элиот, выдыхая дым и отводя руку с сигаретой. элиот курит так, что квентину хочется уточнить, не этому ли тот учился здесь два прошлых семестра вместо всего остального. господи, какая глупость.
- я обычно не курю, - говорит он вместо этого. элиот самодовольно улыбается, а потом, крепко затянувшись, подается вперед, и квентин вспоминает, каково это - когда тот вдруг направляет всё свое внимание на тебя. ощущение, которое ни с чем не спутать. элиот вдруг легонько дергает его за выбившуюся прядь волос и, сократив расстояние почти до минимума, выдыхает едкий дым квентину в полураскрытые губы.
не касаясь их.
а потом откидывается назад, на ручку дивана, с видом глубочайшего самодовольства и смотрит, как квентин закашливается почти до слез. снисходительно смотрит, словно на маленького, но очаровательного ребенка. квентин не хочет быть очаровательным
- это было как-то не очень... нормально, - говорит он наконец, когда молчание растягивается в бесконечность. элиот, кажется, только забавляется, глядя на его дискомфорт.
- а кто вообще здесь говорит про нормально, - улыбается тот наконец и делает еще одну затяжку.