РаньшеФевраль

1. Жан-Поль Сартр - "Стена"1. Жан-Поль Сартр - "Стена"

"Стену" я должна была прочесть по флэшмобу, и я бесконечно признательна человеку, который мне её посоветовал.
Надо сказать, что это очень сильная вещь. Знаете, я ненавижу это пошлое словосочетание, которое так популярно сейчас для описания всех тех тяжелых произведений, что доводится читать людям. Но вот тут эти слова как-то сами приходят, а значит - значит, они именно те, что и должны быть сказаны.
О чем это?
О смерти. О приниженности физиологии и физиологичности всего, что мы считаем в себе высоким. О том, что мы - ничто, что мы тупы, глухи и истеричны, в то время как тело наше трясется в животных реакциях.
О страхе.
На самом деле, это о смерти и не о смерти вовсе одновременно.
Рассказ завораживает, пугает, приводит в отчаяние и погружает в ту самую серость. Но поняла я, что мне понравилось, только когда герой начал безудержно смеяться.
Очень, очень правильно смеяться.

2. Павел Санаев - "Похороните меня за плинтусом"2. Павел Санаев - "Похороните меня за плинтусом"

Книги бывают разные.
Заразительные. Звонкие. Душные. Больные. Яркие и теплые.
Бывают такие, от которых воешь, словно томим зубной болью; бывает, что все гладко, и тут раз! как гром среди ясного неба обрушивается что-то, так что внутри все обрывается. Обычно стоит выплакаться, капая слезами прямо на страницы, и тогда потом, через четверть часа ходишь с пустой и легкой головой, такой весь ватно-теплый и невесомый.
А есть книги глухие, которые засасывают, оглушают, душат пыльными пальцами, и в них все время чуть-чуть не хватает до того самого взрыва, но все время присутствует томительное чувство ожидания. Потому что тебя держат на грани, почти, вот-вот.
Вот это - как раз такая книга.
Прочла я ее всего за один день - сколько ни откладывала в сторону, чтобы заняться делами, но рука сама тянулась.
И вот второй день хожу чумная, словно пыльным мешком по голове получила. Очень так хорошо получила, тем более, что многое очень знакомо.
"Уродлива я в своей любви"
Это, пожалуй, самое главное в романе.
Начинаешь за здравие... Вернее, сперва читаешь с недоумением, легкими смешками: "не верю", сочувствуешь Сашеньке.
Думаешь: ужас.
Думаешь: как знакомо.
А потом приходит. Приходит осознание того, что бабушка и правда любит, больной искалеченной любовью, и сама ищет страданий, потому как по-другому ее жизнь любить и не научила.
И становится жалко бабушку.
У деда жизнь мимо прошла, просто мимо, никак не прошла в общем-то. И ведь он тоже их любит, но тоже "не так". Просто прикипел.
Становится жалко и "Сенечку".
Мать - непонятая, испуганная, изведенная, нелюбимый ребенок.
И за нее больно.
Самое чудное, что "карлик", "карлик"-то и вызывает одновременно и самую большую теплоту, как человек рациональный, теплый, живой, и... самое жесткое неприятие. Потому что он слишком человечный в этом изломанном мире вздутых клеенок и шаркающих тапочек. Он не отсюда.
А сам Сашенька... Вот он в итоге не вызывает ожидаемого сочувствия. Не почему-нибудь, но потому, что это его жизнь, такая, которой он привык жить, он не смотрит на все это, как на нечто чудовищное. И тогда оно таковым и не особо кажется.
Это - просто его детство. Какое было.
А вот для остальных это трагедия.
...но знаете, на каждом его "бабонька" у меня тоже сердце проваливалось.

3. Анна Ахматова - "Сероглазый король"3. Анна Ахматова - "Сероглазый король"

Писать отзыв на поэтический сборник, да и еще составленный издателем, а не поэтом, довольно трудно.
Да я особо и не собиралась.
Просто произошла довольно странная вещь - стихи сменяли друг друга, год за годом, и постепенно я начала видеть, как проходила чья-то жизнь. Пусть по касательной, неуловимо, но осталось ощущение причастности, и в этом самое большое волшебство. Совершенно иные ощущения, нежели от привычных школьных чтений отдельных стихов со вдумчивыми пережевываниями.
И, самое поразительное, что из многих стихотворений десятого-тринадцатого годов нарисовался тот самый сероглазый король. Из отдельных строк, спокойный, чужой, холодный. В которого ты под конец сам влюбляешься без памяти и вздрагиваешь, когда его образ вновь искрой проскакивает в паре слов.

Было душно от жгучего света,
А взгляды его - как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.

А вот это - в самое сердце.

4. Рэй Брэдбери - "451 по Фаренгейту"4. Рэй Брэдбери - "451 по Фаренгейту"

Начну я с одной цитаты, должно быть, кому-то кажущеся кощунственной.

– Книги – это не святые реликвии, – сказал в тот раз Трефузис. – Слова могут быть моей религией, но, когда дело доходит до богослужения, я предпочитаю церковь самую низкую.

Так в романе Фрая заявил профессор Кембриджа, занимавшийся английской литературой. И я его в этом мнении решительно поддерживаю, считая, что ценна не сама книга, этот увесистый кирпич, но ее содержимое, и не важно, в какой форме оно хранится.
Поэтому на сжигание книг в романе я глядела не как на варварство в прямом смысле, но как на варварство более глубокое, ритуальное, в котором сжигали не книги, но уничтожали все то, что позволило бы людям очнуться от забытья.
Во многом книга напоминала мне 1984, но не произвела столь глубокого впечатления. Быть может, перевод неудачен - язык не показался ни отточенно-скупым, ни цветасто-ярким. Так что вроде о больном, о важном, но как-то... никак.
Быть может, слышав столько восторженных слов, я ждала большего, не знаю.

5. Эдна Фрай - "Дневник миссис Фрай"5. Эдна Фрай - "Дневник миссис Фрай"

Многие в своих отзывах на романы Фрая обвиняют его в нарочитой, даже агрессивно выставляемой напоказ гомосексуальности.
Так посмотрите же на него, самого семейного, гетеросексуального и правильного британца - водителя такси, мойщика окон, отца точно не запротоколированного числа детей, любителя кебабов, караоке, водки и приковывания себя к писсуару в знак протеста, стардающего топографическим кретинизмом и... непоправимо женатым.
Эдна Фрай (миссис) пугающе разносторонняя дама - фэн-шуй, взлом гаражей, вечеринки для таксистов, сто рецептов по приготовлению "Спама", экзистенциальная поэзия и тонкое, очень тонкое - примерно как и ее муж - чувство собственного достоинства. А еще она, безусловно, прекрасная мать неопределенного числа детей, поистине философски относящаяся к жизни, человек тонкого вкуса:
Вечером ходили в кино. Долго выбирали между фильмом Вуди Аллена и "Аватаром". Но я эти идиотские очечки уже видеть не могу, так что смотрели "Аватара".
Я ждала Фрая, но самого Стивена оказалось на страницах довольно мало, то там мелькнет пьяным, то тут диван продавит, так что казалось бы... но нет, его жены хватает читателю с лихвой.
Конечно, книжка очень английская, и чем лучше читатель ориентируется в их реалиях - марках, праздниках, традициях - тем больше удовольствия. Впрочем, недооценить литературные пристрастия Эдны Фрай (миссис), её поэтические таланты и кулинарные рецепты сложно любому.
Наверное, не стоит читать эту книгу слишком быстро - может случится передозировка, а может и наступить разочарование, что год в компании этой идеальной, знающей себе цену женщины пролетел так быстро.
Ну и конец. За конец, о, за него отдельное спасибо - согласитесь, если бы все кончилось так, как мы жда...
...а под ней такая миленькая закладочка из ткани. Ну как тут устоишь?
- Прошу прощения, - и я рванула мимо охранника, размахивая купоном.

6. Роберт Асприн - "МИФотолкования" (перечитаны)
7. Стивен Фрай - "Автобиография: Моав - умывальная чаша моя"7. Стивен Фрай - "Автобиография: Моав - умывальная чаша моя"

Стоит признаться, я люблю Фрая.
Черт возьми, я его даже обожаю. Целиком. Фрая, начитавшего Поттера, сыгравшего Уальда и Дживса, написавшего "Лжеца", сочинившего и разыгравшего с Лори все эти скетчи (ах, это его "боже, кажется, я забыла выключить утюг!") - словом, этого, целиком, с его свернутым носом и британским юмором.
Фрая, ерничающего, самолюбующегося и копающегося в самом себе.
И поэтому эта мешанина фактов, событий жизни, лирических отступлений и прочего была для меня заведомо хороша, еще открытия книги.
Но оказалась куда лучше, чем я предполагала.
Я уверена, что он наврал с три короба, но в некоторых местах настолько чувствуется выворачивание души наизнанку, что верится. На моменте со стопкой кроссвордов у меня тоже защипало глаза.
Я люблю автобиографии, но эта, легкая, похожая на оливье, очень английская, полная той самой нежной любимой стивенщины - хороша безмерна. Потому как поглядев на этого мнущегося, "нездорового" и проблемного подростка, начинаешь относиться к нему еще лучше.
Но особенно меня грела атмосфера - упоминания Монти Пайтона и Пратчетта, Доктора кто и всего прочего, столь мной любимого, помогли понять простую вещь: он жил и живет во всем этом. А привязка человека ко времени и месту очень важна.
И да, хоть следующие двадцать лет "это совсем другая история", я, пожалуй, хочу ее знать.

8. Дафна дю Морье - "Ребекка"8. Дафна дю Морье - "Ребекка"

Только сейчас руки дошли до Дю Морье и ее "Ребекки", и я рада, что заставила себя открыть книгу - потому как после первых десяти страниц если и пришлось себя заставлять что-либо делать, так только взять и остановиться в четыре утра и пойти поспать.
Я очень долго не решалась начать, поверив названию и аннотации: название в сочетании с попсовой обложечкой наводили на мысли о сумеречной слезодавилке, контрастное же "психологический триллер" вообще отпугивало.
Все это оказалось решительно неверным.
Конечно, это и триллер, и детектив, и психологический роман, но все это я видела и в гораздо более ярких проявлениях, так что пойду вразрез с общественным мнением: мне понравилась "Ребекка" именно как подобие "Джен Эйр", которую в подростковом возрасте я полюбила страшно.
Да, наша безымянная героиня - тряпка, не спорю, но именно подобного мне в последнее время и не хватало - любви к холодному аристократу, придуманных поводов для страданий, таинственной бывшей жены и счастливого конца, в котором героиня с удивлением обнаруживает, что ее любят и страдать больше не получится.
О многом я догадывалась за десяток страниц до того, как это выплывало, но удовольствия это не испортило.
Но больше всего понравилась, все же, атмосфера - Мандерли, это округлое, карамельное название, очень скоро и у тебя начинает теплеть в груди от каждого его упоминания. Рододендроны, сад, западное крыло, картины, слуги - таким ярким и четким этот мир встает перед внутренним взором. Да, Мандерли и Ребекка, безусловно, главные в этом повествовании.
Чем ближе я оказывалась к концу, тем яснее я понимала, почему роман называется именно так, как он называется, и другого имени у него и быть не может.
И название - последнее, финальное подтверждение того, что Ребекка победила, все же победила. Потому что Максим и миссис де Винтер (вторая, "вторая" - это слово клеймом идет через всю книгу) остаются сидеть в своем номере, тихие, на первых страницах романа, а Ребекка, Ребекка везде, вокруг, обнимает их смеющимися ладонями обложки.


Март-Май
учеееебаааа :с

9. Энтони Берджесс - "Заводной апельсин"
10. Паоло Коэльо - "Алхимик"
10. Паоло Коэльо - "Алхимик"

К Паоло:
Я, должно быть, умна не слишком,
А может, полна проблем,
Но читать твои тонкие книжки -
Стезя не моя совсем.

Если серьезно - просто не мое. Я старше того благодатного возраста, когда Коэльо идет на ура. Я не доросла еще до упоенно-чванливого "это прописные истины".
Алхимик просто пришел не в то время. Быть может, даже не к тому человеку.
Мне не очевидны, но и не близки его мысли о том, что у каждого есть свой Путь или Стезя, которой надо следовать.
Мне кажется бесцветным, но не доходящим до колющей точности лаконизма его язык.
Я люблю сказки, но в том-то и беда: нет ощущения сказки.
В том-то и дело, что для меня роман прошел по лезвию нейтральности, не склоняясь ни в "хорошо" ни в откровенно "плохо". А это как раз плохо.


11. Деннис и Донелла Медоуз - "Пределы роста. Тридцать лет спустя."
11. Деннис и Донелла Медоуз - "Пределы роста. Тридцать лет спустя."

Признаюсь честно, начать читать эту книгу я была вынуждена в рамках подготовки к сессии - близился зачет по курсу "Охраны природы", и вел его у нас преподаватель, лекции которого лично я никак не могла воспринимать из-за его несколько визгливых интонаций.
Сперва эта книга была лучом света в темном царстве зачетной сессии, но очень быстро из поспешно листаемого околоучебного пособия она превратилась в действительно занятную книгу. Пожалуй, ее все же стоит причислить к жанру научно-популярной литературы, но это никого не должно пугать.
Лично я считаю, что прочесть ее стоит почти любому здравомыслящему человеку, потому как это такой своеобразный расширитель сознания: вроде бы, добрую часть книги тебе разжевывают идею о том, что ресурсы планеты ограничены, что решение проблем за счет роста объемов производства, а не его усовершенствования - путь гибельный, что все очень плохо, и дальше будет только хуже, если человечество ничего не сделает, но в какой-то момент в голове выстраивается стройная и сложная система взаимосвязей компонентов современного мира: ресурсов, экономики, демографии и загрязнений; мир начинает восприниматься как нечто действительно целое и единое, как живой организм. Приходишь к простой мысли, что если плохо какой-то одной его части, то сделать вид, что это ненужная часть и можно про нее забыть - не выход, потому как постепенно загноится весь организм. Целиком. И плохо будет всем.
Причем это не голословные вопли экологов - это отличная статистика, которую не вываливают на голову читателей в виде непонятных верениц чисел, а демонстрируют наглядно; собственно, все то, о чем рассказывается, легло в основу математической модели World 3, которую и создали эти люди - это те рассуждения, из которых они выводили свою модель. Поэтому не кажется, что это непонятная игрушка, а становится ясно, как же это работает. И насколько все упрощено, пусть при этом система уравнений все равно выходит безумно сложной.
А в конце начинается обсуждение устойчивого развития - собственно, перед этим авторы прекрасно убеждают в его необходимости... другой вопрос, что с этим самым устойчивым развитием уже беда - сквозит какая-то умилительная наивность и идеализм. Да и надо сказать, что эти люди снова придумали вело... кхм, в смысле, чистой воды коммунизм или очередную вариацию на эту тему. В этом минус.
Но в целом книга, повторюсь, очень и очень хороша, даже для людей, далеких от всего этого.

P.S. Ну и да, зачет был безболезненно сдан - книга написана занимательно, поэтому вся эта информация, кое-где даже с цифрами, прекрасно ложится в голову, и отлично оттуда извлекается на свет. Да и искренности при рассказе о том, как все плохо, занимать, увы, не приходится.

12. Макс Фрай - "Чужак"
13. Макс Фрай - "Волонтеры вечности"
14. Уильям Шекспир - "Укрощение строптивой"

Июнь-июль (практика+огрызок июля)
ПОЛНАЯ ДЕГРАДАЦИЯ :с

15. Евгений Замятин - "Мы"
15. Евгений Замятин - "Мы"

"Мы" - это типичнейшая антиутопия, и, казалось бы, что человеку, читавшему тот же "1984" можно и не пытаться ловить здесь новых впечатлений. Тот же жесткий контроль, женщина, меняющая образ мыслей, и попытка сломать систему. Казалось бы.
Но на самом деле, весь этот мир Единого Государства во многом лишь декорация, служащая затейливым фоном для довольно примитивной истории - что может быть более извечным, чем изменения, происходящие с человеком, когда он любит кого-то?..
Но все это написано так атмосферно, таким насыщенным языком и с такой неподдельной растерянностью главного героя, что тебя не смущает ни гиперболизация мира (выверенные жевательные движения, талоны на секс и стеклянные стены), ни вполне предсказуемое разрушение картины этого самого мира, происходящее в голове бедного героя.
Это почти как Набоков - большее удовольствие получешь не от того, что написано, но от того, как. Этот ускользающий образ I с острозубой улыбкой и не всегда понятными мотивами, милая, теплая О и страшный, неприятный S - все они хороши по-своему. И действительно хороши.
И главной темой, конечно, сквозит смена многоголосого "мы" на "я". И обратно.
Но это, согласитесь, вполне предсказуемо.


16. Дмитрий Емец - "Мефодий Буслаев: маг полуночи"
17. Дмитрий Емец - "Мефодий Буслаев: свиток желаний"
18. Дмитрий Емец - "Мефодий Буслаев: третий всадник мрака"
19. Диана Уинн Джонс - "Сила Трех"19. Диана Уинн Джонс - "Сила Трех"

В книгах Дианы Уинн Джонс (а прочла я их немало) всегда царит удивительно волшебная и теплая атмосфера, которая, поверьте, может компенсировать все - и не слишком захватывающий сюжет, и что угодно еще, что вам вдруг может придтись не по душе.
В этой книге очень много всего хорошего - и сюжет, и проблема недопонимания и недоверия, предубеждений и стереотипов, страха оказаться самым обыкновенным, когда вокруг все такие талантливые... словом, очень много того, с чем мы сталкиваемся чуть ли не повседневно. И пусть в повествование эти вещи порой вплетаются весьма гиперболизированными, но это заставляет задуматься - возможно, для кого-то со стороны мы выглядим ровно так же?..
При этом, что здорово - не создается губительного для многих детских книг ощущения, будто тебе читают нудные морали и вбивают прописные истины.
Герои не идеализированы, страдают из-за своей глупости, совершают неоднозначные поступки - словом, нет этого ужасного четкого разделения на хороших и плохих. И это подкупает.
К сожалению, в этой книге, при всех ее достоинствах, для меня не хватило главного - той самой атмосферы волшебства. Это объясняется отнюдь не отсутствием магии в прямом понимании слова, но именно недостатком некой теплоты повествования. Герои остаются... чужими, что ли?..
Увы.
Хотя конец меня очень и очень порадовал - ближе к последним страницам подозрительно защипало глаза, а это бесценно.


20. Виктор Пелевин - "Generation П"
20. Виктор Пелевин - "Generation П"
После месяца мучений я таки одолела "Generation "П"
Может, Пелевин это не мое, может - не с той книги начала знакомиться, как бы то ни было: оно никакое. Как-то ни о чем, слог никакой, есть только претензия на глубинный смысл. Ни сквозной идеи, ни сюжета...
А о чем вообще книга? Содержание можно пересказать примерно так:
Вот парень со идиотским именем, он криэйтор и придумывает рекламные слоганы. А дальше - реклама алкоголь реклама мордоворты реклама мухоморы алкоголь мухоморы рекламы претензия на мистику реклама реклама мордовороты реклама лсд реклама разборки реклама всеобщий заговор алкоголь кокаин мордовороты претензия на мистику реклама реклама хомячок реклама заговор реклама мухоморы претензия на мистику хэппи-энд.
Поздравляю, вы ознакомились с кратким содержанием.


21. Дмитрий Емец - "Мефодий Буслаев: билет на Лысую гору"
22. Нил Гейман - "Американские боги"
23. Макс Фрай - "Простые волшебные вещи"
24. Диана Уинн Джонс - "Девять жизней Кристофера Чанта"
25. Диана Уинн Джонс - "Заколдованная жизнь"
26. Диана Уинн Джонс - "Волшебники из Капроны"

Август

27. Kate Constable - "The Singer of All Songs"27. Kate Constable - "The Singer of All Songs"

Книга эта, увы, на русский не переведена, да и вряд ли будет - бешеной славы она не имеет, автор малоизвестный, экранизаций не предвидится.
А жаль, что не переведут - книжка хорошая, читается достаточно увлекательно, хоть и не блещет неожиданными сюжетными поворотами (ну, лично на мой взгляд, так как почти все можно было предугадать). Тем не менее, впечатление остается самое теплое, да и если я дочитала книгу на английском и не бросила, то это точно положительная рекомендация.
В вымышленном мире, на отшибе цивилизации, за бесконечно высокой стеной льда живут жрицы некой Богини, которые владеют искусством зачаровывания всего холодного (так как я читала в оригинале, то ужасно не хочется переводить имена и устойчивые названия, эх; в книге их умение называлось Power of ice-call). Девочка, будущая жрица, по имени Кэльвин, и становится объектом нашего пристальнейшего внимания.
Они живут тихой замкнутой общиной, и бедная девочка ужасно скучает - вокруг ничего не происходит, и, хоть ей и хорошо даются заклятия (которые, что неожиданно, выражаются в виде песен), ей решительно нечем заняться. Так что она поет, ухаживает за пчелами, помогает целительнице и умирает от тоски. И, чем совершенно не удивишь читателя, она сирота - очень быстро мы узнаем, что ее мать в свое время не выдержала скуки и сбежала в большой мир, откуда вернулась уже на сносях. Кончилось все трагично, но вот неусидчивость дочери передалась определенно, так что когда при обходе непреодолимой Стены Кэльвин обнаруживает израненного незнакомца, становится ясно, к чему все клонится.
И действительно, после того как она уламывает строгих наставниц его спасти, тот рассказывает ей историю о том, что на свете, помимо их Силы, есть еще восемь, и что один заносчивый мерзавец вздумал собрать их все и стать Певцом всех песен. А если у него все получится, то все будет ОЧЕНЬ ПЛОХО. И, что самое приятное, он скоро наверняка придет сюда, чтобы заставить их поделиться своей мудростью.
Естественно, никто кроме нее, Дэрроу не верит, впрочем, ровно до тех пор, пока это не происходит. Кэльвин успевает сбежать вместе с ним (который, кстати сказать, обладает властью над железом - Power of iron) и оказывается вынуждена отправиться с ним в крестовый поход с целью остановить Главного Злодея.
Собственно, дальше сюжет пересказывать нет никакого смысла, потому как иначе книга теряет свое очарование.
Как по мне, то очень хороша концепция пения - я, кстати, уверена, что фильм бы можно было снять очень красивый - никаких заклинаний в традиционном понимании, палочек-колечек, лишь сила собственного голоса. Всего в мире девять Сил, причем некоторые из них весьма неожиданны: помимо классических стихийных огня и ветра, есть заковыристые Power of Seeming, Power of Tongue и Power of Becoming, например.
И периодически поднимается мысль о том, что все эти силы - лишь разные стороны одного и того же.
В книге есть место и сомнениям, неоднозначным поступкам, осознанию важности доверия друг к другу. Нет однозначного деления на черное и белое, разве что Главный Злодей все же вызывает однозначно негативную реакцию, но даже и она порой разбавляется сочувствием и пониманием, потому как Сэмис - просто запутавшийся в собственных амбициях человек, переоценивший свои возможности.
Как итог - очень симпатичная и какая-то теплая книжка про приключения нескольких людей, которая может скрасить пару вечеров.


28. Генрих Бёлль - "Бильярд в половине десятого"
28. Генрих Бёлль - "Бильярд в половине десятого"

Каждое утро, с половины десятого до одиннадцати доктор Фемель играет в бильярд в отеле "Принц Генрих".
Катятся шары в точном геометрическом танце - красное по зеленому, белое по зеленому. Сменяют друг друга рассказчики; даты и события перетасовываются и сменяют друга, как те самые фигуры.
Сначала из ничего встают отдельные кусочки полотна времени, разрозненные, но чем дальше, тем прочнее они связываются друг с другом, порой неожиданно, но каждый раз - хорошо и правильно.
У каждого героя свои слова и свой образ мыслей, свой взгляд на события - они не просто различаются возрастом и полом, они все разные.
Один день, в котором заключены все описываемые события, разрастается в целые пласты времени, которое вспоминают. Медленно и неуклонно вырастает разделение на агнцев и буйволов, цитаты въедаются в мозг читателя.
Хочу ружье, хочу ружье, хочу ружье; И правая их рука полна подношений; Паси овец Моих; зачемзачемзачем...
Это не о войне, хотя и может так показаться. Не о семье. Вернее, это и о том, и о другом, но в целом книга-то не об этом. Она о мире. Даже не так - напрямую четко не выделишь, о чем она, но стоит ее закрыть, как на тебя обрушивается целый мир. Со своей логикой, своими правилами, такой же осязаемый, как тот, в котором ты ходишь и дышишь.
И главное ощущение, которое остается - ощущение правильности.


29. Джейн Остин - "Гордость и предубеждение"
29. Джейн Остин - "Гордость и предубеждение"

И она тут же вышла из комнаты, решив, если он и дальше будет принимать ее отказ за обнадеживающие поощрения, обратиться к отцу, который сможет ему ответить достаточно определенно, не опасаясь, что его поведение будет истолковано как кокетство хорошенькой женщины.

Одно из главных достоинств романа - легкая ирония, которой разбавляются жесткие, почти как накрахмаленные воротнички, правила поведения, светские условности и молчаливая скука праздной провинциальной жизни. Текст читается легко, буквально проглатывается страница за страницей, все эти полушутливые рассуждения и бесконечные приемы проходят перед взором читателя живо и безболезненно.
Герои хороши все. Не в том смысле, что все они приятны, но каждый из них вызывает определенный отклик, встает картинкой перед глазами, и даже самые мерзкие (и вызывающие разделенный с Элизабет стыд за них) выходят очень даже реальными. Миссис Беннет и Лидия вызывают желание заставить их молчать и надежду больше никогда не видеть впредь, равно как и леди Кэтрин; Коллинз вызывает отторжение, жалость и при том невольную насмешку; Джейн и Бингли - сочувствие и уверенность в том, что все у них будет хорошо. Элизабет... Элизабет - умничка, и делает правильные и меткие выводы почти обо всем, кроме... Ну конечно. Именно поступки фактически, одного только мистера Дарси толкуются ей превратно.
Ну а сам мистер Дарси размягчает мой нежный девичий мозг, потому как ну как тут устоишь, когда на твоих глазах гордый и заносчивый человек ломает свои принципы из-за чувств?.. Да еще и не понятый Лиззи - к слову, эта его непонятость и вызывает сочувствие к нему, несмотря на все его резкие слова.
Конечно, сюжет романа прост и предсказуем, но это вовсе не отменяет того, что книга прекрасна. Потому что когда тебе хочется дать кому-нибудь из персонажей по мозгам или подтолкнуть вперед, а время за чтением летит незаметно - то это очень хороший критерий.


30. Александр Пушкин - "Евгений Онегин"
30. Александр Пушкин - "Евгений Онегин"

Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам

Перечитывать Пушкина уже после школы, когда воспоминания о том, как вы его мусолили почти в каждом классе, полустерлись из памяти - идея очень хорошая. А уж тем более - "Онегина", который классе в шестом показался мне бесконечным и полным отступлений.
Потому что Пушкин - это действительно наше все: до чего легок и стремителен его слог, а повествование?.. повествование льется, как вода, журчит и переливается, будто Александру Сергеевичу ничего это не стоило, будто он всегда так и говорил стихами.

Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей

Но и это не главное впечатление: неожиданнее всего то, как сильно меняется взгляд на героев: раньше байронически скучающий Онегин казался эталоном рокового молодого человека, Ленский был невыразителен, как и Татьяна... да и во всем известный конец не верилось как-то: уж прям так и "буду век ему верна"?..
Сейчас, когда мне восемнадцать (а Евгению на начало повествования столько же), сам Онегин вызывает некоторое сочувствие, некоторое осуждение и едва десятую долю той жгучей симпатии, которой я пылала к нему раньше, как и к Печорину. А вот Ленский, молодой, наивный, с горящими глазами, не растерявший еще веры в мир, не обросший коркой цинизма, вызывает искренне теплые чувства и сожаление, что все для него кончится так, как кончится.

Он сердцем милый был невежда,
Его лелеяла надежда,
И мира новый блеск и шум
Еще пленяли юный ум.

Описание Ленского вызывало чувство, близкое к умилению, и желание спрятать его от всего мира. Но, увы:

Но Ленский, не имев конечно
Охоты узы брака несть,
С Онегиным желал сердечно
Знакомство покороче свесть.

"Эх", - я печально вздохнула, увидев это начало конца.
Татьяна же, эта серая мышка, на сей раз показалась мне гораздо глубже, пусть и столь же наивной, а уж это ее преображение в последней главе... оно кажется очень органичным, хоть и несколько неожиданным.
И в этот раз в такой конец я уже, конечно, поверила, потому что и правда так надо. Не по логике света, а по какой-то моей, необъяснимой внутренней логике.

P.S. И да, как же много цитат растащено из Онегина: как минимум раз в десять страниц я удивлялась - как, и это отсюда?..

P.P.S. Ну и одна иллюстрация, которую мне принес интернет и в которую я моментально влюбилась. Она делает мне и плохо и хорошо одновременно.


31. Джеральд Даррелл - "Поймайте мне колобуса"31. Джеральд Даррелл - "Поймайте мне колобуса"

Действуй по принципу: если кричать достаточно громко и достаточно долго, кто-нибудь да услышит. Помни, что у растений и животных нет депутатов, им некому писать, они не могут устроить забастовку, даже сидячую, за них некому заступиться, кроме нас, людей, которые вместе с ними населяют эту планету, но не являются ее собственниками.

Именно это Даррелл и делает: кричит каждой своей книгой, стучится в сердце, заставляет поднять голову и оглядеться, посмотреть на все то, что нас окружает, потому что в мире чертовски много прекрасного, живого и удивительного.

Я люблю его книги лет с десяти, хотя в то время меня пугал мелкий шрифт и плотный текст, полный описаний природы. Тем не менее, я прочла тогда три его огроменных сборника, с которых сейчас с нежностью иногда протираю пыль, и сделала это с удовольствием.
Я не скажу, что загорелась тогда желанием стать зоологом (хотя, ирония в том, что сейчас я как раз являюсь студенткой биологического факультета), но вот острое желание так же ловить животных, общаться с местными и таскаться в экспедиции по дебрям жарких стран возникало неоднократно.
"Поймайте мне колобуса" я брала в руки с некоторым страхом - ах, сколько раз оказывалось так, что любимые мной в детстве или раннем подростковом возрасте книги при перечитывании разочаровывали! Поэтому было тревожно: а вдруг и Даррелл не настолько прекрасен, как мне казалось раньше? Пусть конкретно эту книгу я и не читала, все равно открывала я ее с определенной опаской.
Даррелл не настолько прекрасен. Он еще лучше!
Легкий язык повествования, неприукрашенные будни зоопарка, проблемы, экспедиции, бумажная волокита и... животные, животные, животные!
В отличии от тех книг, что я помнила, в этой неожиданно много внимания уделяется не самим экспедициям, но зоопарку, его устройству и проблемам. И это не менее увлекательно и порой забавно. А уж маленькие кусочки про некоторых ярких индивидуалистов от мира животных невольно заставляют улыбнуться.
С каким-то диким умилением я встретила на страницах шимпанзе Чолмондели, про поимку которого я читала еще лет восемь назад, но, оказывается, не забыла.
Расстраивалась, когда им так не везло с белоухими фазанами и вулканическими кроликами.
Радовалась, когда все проходило успешно.

Ну и, конечно, на день чтения выпала из реальности.


32. Алексей Иванов - "Географ глобус пропил"
32. Алексей Иванов - "Географ глобус пропил"

Эта книга сперва года полтора пылилась у меня на полке. А потом я все же усилием воли за нее взялась.
Я ее долго читала, долго-долго (это только кажется, что три дня - это не срок; за чтением такой книги время двигается медленно, вязкое и тягучее). И думала о ней много, и чего только не передумала.
Сначала казалось, знаете, что это такая ужасная прививка читателя бытом: несчастливые семьи, ненужные дети, личная неустроенность каждого, погрязание в безысходности и тоске, ууууу. Школьные воспоминания, отдающие не меньшей тоской. Сложные многоугольные фигуры человеческих отношений, такие, в которых жалко сразу всех и всех хочется оправдать.
Читать сначала было как-то очень тоскливо, но притом - верилось, верилось во всех персонажей, и в Сашеньку, и в Будкина, из тощего и кучерявого выросшего наглого и самодовольного. И в Служкина, которого было больше всего жалко. Непонятный он был какой-то, вроде смешной, живой, а вроде и жалкий немного, тяжелый.
Удивительный текст, который вроде легко читать, но при этом чертовски, чертовски тяжело.
Я даже думала, что так до конца и будет, бесконечно, тягуче и тоскливо.
А потом началась третья часть.
И повествование ведется уже внезапно от первого лица, и то, что раньше казалось странными обрывками мотивов его причудливого поведения, чуть ли не инфантильного, разворачивается в удивительную картину человеческих воззрений. И внезапно пронзает осознание, мучительно наклевывавшееся ранее, что Служкин вовсе не жалкий, а очень по-своему мыслящий человек. Он не "мыслитель" напоказ, даже наоборот - он очень одинокий и непонятый человек, но честный, пытающийся жить так, как кажется ему верным.

Дай бог мне никому не быть залогом его счастья. Дай бог мне никого не иметь залогом своего счастья. И еще, дай бог мне любить людей и быть любимым ими. Иного примирения на Земле я не вижу.

Служкин живой, очень живой, пусть и несуразный, ненужный и тяжелый человек. Один из самых живых персонажей, встреченных мной за последнее время.
Со своими принципами и действительно своей позицией.

Конечно, никакой я для отцов не пример. Не педагог, тем более — не учитель. Но ведь я и не монстр, чтобы мною пугать. Я им не друг, не приятель, не старший товарищ и не клевый чувак. Я не начальник, я и не подчиненный. Я им не свой, но и не чужой. Я не затычка в каждой бочке, но и не посторонний. Я не собутыльник, но и не полицейский. Я им не опора, но и не ловушка и не камень на обочине. Я им не нужен позарез, но и обойтись без меня они не смогут. Я не проводник, но и не клоун. Я — вопрос, на который каждый из них должен ответить.

И еще я не взял Машу потому, что тогда все мое добро оказалось бы просто свинством. А я его делаю немного и очень им дорожу. Оказалось бы, что я вылавливал Машу в злой речонке, утешал на лугу, тащил по проселку и даже, хе-хе, кровь проливал не потому, что боялся за нее, как человек на земле должен бояться за человека, не потому, что я ее люблю, а потому, что меня взвинчивала похоть. А настоящее добро бесплатное.

И с какой дикой, сильной и неподдельной любовью описывается природа Пермского края, как быстро пейзажи становятся знакомыми и родными - Чертов палец, скала Семичеловечья, реки Поныш и Ледяная... и, конечно, Кама, которой для Служкина, по его же выражению, начинается и заканчивается его мир.
Это не просто красивые вставочки, это важная часть той картины мира, которую он видит.
Знаете, будь моя воля, рецензия состояла бы почти из одних цитат, потому что сперва я вообще не знала что сказать, к середине книги у меня уже появились некоторые мысли, а потом... третья часть у меня вся в закладочках, и цитат так много, больных и ярких, очень правильных, что я растеряла все свои умные мысли, и рецензия выходит очень сумбурной.
Хочу еще только добавить, что под конец я вдруг с удивлением поняла, что главная-то идея вполне лежит на поверхности - идея всепоглощающего одиночества в людской толпе, сперва не очевидная, но потом вдруг отчаянно бросающаяся в глаза в третьей части, когда исчезает все лишнее.
Прямо перед ним уходила вдаль светлая и лучезарная пустыня одиночества.
И от слова "лучезарная" становится сразу и больно, и светло.


33. Макс Фрай - "Путешествие в Кеттари"
34. Конрад Лоренц - "Год Серого гуся"
34. Конрад Лоренц - "Год Серого гуся"

Везет мне в этом месяце на книги без единой рецензии!
Впрочем, в этом случае все вполне объяснимо: "Год серого гуся" это все же не Даррелл и не Хэрриот, которых читают даже люди, далекие от мира природы и биологии.
Да я эту книгу и не советую таким людям: это уже вещь скорее узконаправленная. Она не сложна для понимания, но просто будет неинтересна: фактически, это сборник фотографий из жизни людей, занимающихся поведением серых гусей, сопровождаемый небольшим текстом, сплетающим эти фотографии в канву самобытного существования.
Больше всего меня обрадовали последние страницы книги - на которых Лоренц рассказывает о своем детстве и о первой увиденной перелетной стае. И как-то очень приятно думать, что вот он, человек, который так рано нашел любовь всей своей жизни (написать "дело" - рука не поднимается), и который действительно занимается тем, что так любит.
И в книге чувствуется эта любовь.
Конечно, помимо этого, в книге есть и занимательные примеры социального взаимодействия этих птиц - ужасно похожих на человека - но, увы, они выводятся скорее как краткий комментарий; рассказывается о самих гусях; о том, как устроена база этих славных этологов. Но знаете, если бы это все было подано в более живой манере и надежде показать и заинтересовать, то получился бы восхитительный рассказ - полный неурядиц, гусят, шагающих за приемными родителями, проблем и маленьких побед.
А так, увы, это скорее книга, написанная сотрудниками станции для них самих.

Впрочем, несмотря на нейтральную оценку, я ничуть не жалею потраченного вечера. Ну сами поглядите на всем известного Лоренца и его гусят. А если не знаете его, так тем более:


35. Хантер С. Томпсон - "Страх и отвращение в Лас-Вегасе"35. Хантер С. Томпсон - "Страх и отвращение в Лас-Вегасе"

Через пять дней в Вегасе чувствуешь, будто провел здесь пять лет.

Через три дня чтения "Страха и отвращения..." чувствуешь, будто провел за этим занятием три недели.
Хоть книжка тонкая, и чтения там буквально на один вечер, а мучительно читаешь все три. Потому что очень быстро увязаешь в странном слоге, одновременной сумбурности и монотонности повествования, залипаешь в американские семидесятые намертво. И тебе не то что бы нравится, но тебя именно что протаскивает. Как и героев. Только их протаскивает по мескалину, красным и эфиру, а тебя немного полегче, просто слегка размазывает о буквы.
Я встречала книги, написанные более занимательно, более атмосферные, с лучшим слогом... да, это все было, но еще ни одна книга не вызывала острого желания вмазаться чем-нибудь по ходу чтения. Потому что тебя кидают в разноцветный мир наркотиков и торчков, а дозы не дают. И, знаете ли, с трезвыми мозгами в этом романе делать абсолютно нечего, не стоит пытаться что-то понять, надо просто попробовать ощутить.
Впрочем, ощущение, что тебя по ходу повестования чем-то накачивают, приходит уже странице к пятой.
Что до анализа литературной составляющей (а это немного не та книга, которую хочется расковыривать на составляющие, потому что кажется, что еще немного потуг понять, и тебя просто выкинет в мескалиновое море) - меня удивило осознание того, что, по сути, ни Рауль, ни его адвокат - которые являются главными героями, так, на секунду - не обладают ярко выраженными индивидуальностями. Они - просто действующие лица. Причем адвокат еще не настолько "никакой", как Рауль, а вот "я" рассказчика показалось уж совсем на удивление бесформенным.
Словом, давно я подобного не встречала.
При всем вышесказанном чтение было на редкость занимательным и утомительным одновременно - книга то летела, страница за страницей, то один абзац разверзался в бесконечность.

Сначала нам нужна машина. А после кокаин. Затем кассетник для особой музыки и мексиканские рубашки из Акапулько.
Единственно стоящим вариантом подготовки к путешествию, чувствовал я, будет разодеться как павлины, обдолбаться до озверения, прохуярить по пустоте и сделать репортаж.

Главная прелесть в том, что именно так они и сделали.
А пока они катят в Великой Красной Акуле в Лас-Вегас, ты постепенно включаешься в их логику, но глазами героев смотреть так и не научаешься. Есть в этом некая ирония - именно на большее погружение отчасти и нацелена гонзо-журналистика, а "Страх и отвращение..." - роман, выдержанный в лучших ее традициях. Не стоит забывать, что именно Томпсон ее и изобрел.
Вот, кстати, в чем плюс - в герое упрямо проглядывает сам Хантер Томпсон, а я падка на автобиографичность, знаете ли. Одно это помогало пережить самые затянутые моменты.
Ну и, наконец, с оценкой я затрудняюсь.
Как полноценному роману, продуманному и подталкивающему к размышлениям, я бы поставила "Страху..." всего пару звезд.
А вот как способу погрузиться в атмосферу чуждого мира - все пять.
И отдельно в этом помогают рисунки Ральфа Стедмена, без них бы все было совсем не так.



Сентябрь
началась учеба и я рееезко замедлилась. да еще и попеременно читаю два кирпича

36. Александр Марков - "Рождение сложности"
Писать рецензии на научно-популярные книги сложно. Нельзя посетовать на глупость главной героини, не получится просто рассыпать горсть комплиментов авторскому слогу и осудить нравы обрисованного в романе социума.
И замаскировать это все под анализ.
Поэтому не стану пытаться делать вид, будто у меня есть по поводу "Рождения сложности" что-то кроме эмоций и впечатлений. Зато этого добра - навалом.
Главное - это восхищение. Первое и главное. Восхищение прорастает через тебя с каждой страницей: восхищение красотой эволюции, сложностью процессов и связей, закономерностями и удивительными примерами разнообразия. Многое воспринимается как некое удивительное волшебство: чудо приспособленности организмов, чудо человеческой мысли, распутывающей клубок причинно-следственных связей, чудо построения изящных теорий из самых странных предположений. И заразительность - буквально месяц назад я сомневалась, ту ли я выбрала специальность, а тут... снова окунулась во все это, вспомнила, насколько прекрасные вещи есть в биологии. И поняла, что все мои сомнения - глупость, надо доучиваться и идти ковыряться во всем самой. Почему? А это уже следующий пункт.
Потому что все это крайне увлекательно. Положим, я не могу объективно оценить простоту и понятность для обычного человека, но совершенно уверена в том, что все это - чертовски интересно, любопытно и занимательно. Понятно, что многие примеры быстро выветрятся из головы, но если останется некий след в виде мысли, что мир, в котором мы живем - удивительное место, то это, определенно, успех. Потому что популяризация именно и призвана, в первую очередь, как-то заинтересовать и показать науку изнутри, а не как серию заголовков газет с журналистскими утками.

Язык у Маркова очень приятный, и структура книги хороша: это не просто гора любопытных открытий, но есть там некая общая мысль, являющаяся стержнем, на которой все эти факты служат прекрасной иллюстрацией. Выходит не занудно, не бестолково, напротив, очень хорошо упорядочивает в голове какие-то разрозненные знания и представления.
Это не только очень хороший рассказ об эволюции в современном понимании, это та биология, которой люди почти не видят в школе: интересная, сложная, в чем-то похожая на конструктор или перепутанную рыболовную сеть. Это не занудное: "белки строятся по ДНК, прочтите дома восьмой параграф". Это, если цитировать Монти Пайтонов, "нечто совершенно иное".
Замечательное.

P. S. Ну и за что отдельная горячая любовь от меня, так это за то, что человеку, близкому ко всему этому, читать все равно не скучно. И закатывать глаза с мыслью "ооо, сколько же можно жевать одно и то же?" не приходится. Остается только чистый, незамутненный восторг.

37. Мариам Петросян - "Дом, в котором..." (вообще на ЛЛ у меня есть рецензия, но на дайри почти все "Дом" читали, так что просто мой вполь в ночи по результатам)
БЛЯТЬ БЛЯТЬ БЛЯТЬ
ШЕСТЬ УТРА Я ДОЧИТАЛА ЛЕЖУ ОПУХШАЯ ОТ СЛЕЗ
БЛЯТЬ КАК ВСЕ ПРЕКРАСНО ПО МОЕМУ ЛУЧШЕ БЫ И НЕ ВЫШЛО
СУКА КАК ПРЕКРАТИТЬ ХЛЮПАТЬ В ПОДУШКУ
ВСТАВАТЬ ЧЕРЕЗ ТРИ ЧАСА

38. Элизабет Винфри - "Больше, чем друг" ( и не спрашивайте, как меня угораздило)
Я не собиралась читать эту книгу, ее не было у меня в планах... Да я и узнала-то о ней часа за два или три до прочтения. Узнала - и зачем-то полезла по ссылке.
Все прозрачно и совершенно очевидно, слог простой, сама история незамысловата - вот дружат парень с девушкой, дружат... вам уже все понятно, ага? Но я продолжу: у парня-то шило в заднице, он заботится о своей подруге Делии, не имеющей никакой личной жизни, и предлагает пари - кто первый по-настоящему влюбится, тот и выиграл. Ему то что - у него девушки пачками у ног валяются, а вот подругу же надо как-то расшевелить... Эх, благодетель!..
Дальше, я думаю, сюжет вы себе представить можете, и, представив, наверняка не прогадаете.
И при всем при этом книжка - хорошая. Теплая, маленькая, на один короткий выходной вечер. Когда ты заранее знаешь, что все обязательно будет хорошо. И что эти двое действительно будут жить долго и счастливо, и никогда, никогда не расстанутся.
У нее даже есть достоинства (кроме того, что она так легко глотается), если задуматься: герои не подвешены в пустоте, вокруг них есть мир, который не просто стоит декорацией, но в котором они живут. Школа, люди, их семьи, их привычки и все остальное, пусть прописанное не детально, но хорошими, крупными, живыми мазками.
Конечно, присутствует типично западный менталитет, вылезающий в некоторых местах: и то, как у них размыты некоторые понятия, и какое странное отношение к некоторым вещам... Но это и хорошо, погружаешься. И в дружбу их, теплую, долгую, крепкую - тоже.
И вспоминаешь свою такую, даже если вы действительно просто друзья.


39. Михаил Булгаков - "Белая гвардия
Эх, и странные все же у меня отношения с книгами Михаила Афанасьевича складываются!.. "Мастера и Маргариту" его все любят, а я тихо в уголке морщу нос. Вернее, роман в романе оттуда я люблю почти до дрожи, а вот другую половину совсем не люблю.
Так и тут - слог Булгаковский чудесен, ярок, гладок; характеры Турбиных, Мышлаевского и Най-Турса такие живые, что будто ты сам с ними вчера пулю расписывал; и Василиса, и Лариосик, и Крещатик с Алексеевским спуском встают перед глазами. А вот на моментах исторических я увязаю насмерть, то и дело соскальзываю с текста. С непривычки, наверное. Но тяжело, чертовски тяжело продираться через бесконечное метание вооруженных частей и людей по Городу и через народные волнения, они превращают историю одной семьи в судорожные конвульсии песчинки в диком круговороте урагана.
За части текста, насыщенные людьми, а не действиями, я почти готова душу продать - настолько они прекрасны. А вот другая половина кажется мне чересчур разбухшей, слишком подробной для того, чтобы просто показать время и смуту.
Впрочем, все равно это все меркнет перед красотой слога - фразы врезаются в память быстро и крепко, и хочется читать медленно-медленно, разглядывать каждое проскользнувшее сравнение... У Булгакова нет громоздких метафор, у него они все какие-то хрупкие, почти незаметные, а текст перед тобой с первых же строк дышит морозом, порохом, страхом и теплом турбинского дома. И чернотой.
Отдельная нить - это тема веры, даже не всегда веры, но Веры, как у Елены рыжей. Бог здесь - невидимая теплая рука, вмешивающаяся и поправляющая. Не менее реальная, чем мохнатый снег на крышах.
А еще Най-Турс, трагично промелькнувший на страницах, но крепко врезавшийся мне в сердце. Обрисованный парой точных фраз, обыденно героический и прекрасный. Но это уже личные пристрастия, которыми я успела обрасти за долгое время чтения этого, в общем-то, небольшого текста.


40. Джеймс Хэрриот - "О всех созданиях, больших и малых"
Эта книга прекрасна.
Вся. Целиком. Настолько, насколько вообще могут быть прекрасны подобные книги, понимаете?
Она - это бесконечная теплота, живые лица, любовь к своему делу и чудесно рассказанные байки, без которых - если ты ветеринар - конечно, никуда.

Сам Джеймс Хэрриот вызывает к себе расположение с первых же страниц - молодой, наивный и очень порядочный человек, в меру честолюбивый и безмерно приятный читателю. Он не рисуется, честно говорит о всех заминках и неудачах, страхах и своем не слишком достойном поведении в некоторых ситуациях. Это то самое прекрасное повествование от первого лица, которое не выворачивает перед тобой человека наизнанку, так, чтобы ты знал его до мельчайших и самых гадких уголков его души, но просто позволяют взять и пожить чужой жизнью на некоторое время.
А пожить ею стоит, честное слово.
Потому что это Англия 30-40ых, это глухие Йоркширские холмы, это та работа с животными, которой сейчас уже нет.
Это то и дело появляющиеся на сцене Зигфрид и Тристан - чудесные, яркие персонажи, которые тоже очень к себе располагают. Несмотря на то, какой Тристан лентяй и повеса, независимо от того, как часто Зигфрид противоречит сам себе - все равно ты уже к сотой странице готов любить их горячей любовью.
Вообще, вся книга именно что располагает к себе. Вся. Целиком. Это даже немного пугает, и ты все ждешь подвоха, но его нет, и ты на удивление не устаешь от историй о телящихся посреди ночи коровах, о суровых йоркширских фермерах, о причудах животных и их хозяев.
И главное ощущение во время чтения - ровная и постоянная внутренняя улыбка, потому что в книге очень, очень, очень много тепла и любви. И чистых человеческих эмоций.
Даже когда Джеймсу приходится вставать в три утра, когда он только лег, и ехать в самый отдаленный уголок по непроезжаемым дорогам, все равно - светло и тепло, даже если он жалуется на то, как было темно, холодно, слякотно, и как он чуть не уснул, пытаясь нашарить в очередной несчастной роженице упрямо не желающего появляться на свет теленочка, поросеночка или жеребеночка.
Потому что потом он снова и снова восторгается этим чудом жизни. Не фанатично, не как сноб, но как ребенок, добрый и любопытный. Так что ты понимаешь, что не можешь не восторгаться за компанию, даже если никогда не видел, как новорожденный теленок тычется теплой мокрой мордой в бок матери. А ты уже почти что и видел, потому что эта книжка дарит возможность прикоснуться к подобному чуду почти по-настоящему.
И прекрасно читается в такую сырую тоскливую осень.


41. Джером Д. Сэлинджер - "Над пропастью во ржи"
У меня почему-то чувство, что перевод, который я пыталась читать раньше - это вообще что-то другое. А тут книжка показалась вполне неплохой и читабельной.
42. Эмили Бронте - "Грозовой перевал"
Но это дьявольская книга, немыслимое чудовище...
Россетти о "Грозовом перевале"

"Действительно дьявольская", собиралась сказать я, когда лениво обдумывала, что же писать в рецензии, но было еще это в середине романа, когда меня поражал тот факт, что мне не нравился ни один - понимаете, вообще ни один - более-менее значимый персонаж, и при этом так в себя затаскивала книга.
Впрочем, это было до перелома - даже, я бы сказала, перевала - книги: почти весь текст ты взбираешься в долгую крутую гору, с трудом, усталостью и при этом с адским огнем внутри: а что же там, за перевалом? И вот когда ты уже не веришь, что есть вершина и край у всего этого, ты, наконец, выходишь на него. Последние страниц тридцать - это спуск вниз, в освещенную долину, ууух, и хорошо, и светло, и дыхание в груди больше не сперто. То, есть, конечно, оно то и дело перебивается, но все равно - вниз, в свободу.
...но сначала надо подняться на Грозовой перевал, и сам воздух этой книги тяжел, он как будто густеет в ожидании грозы.
Этот текст, эти бесконечные вереницы печальных неудач и жестоких крушений, это все - оно злое, резкое, страшное, черное, безысходное, тоскливое и... и при всем этом - дышащее безумной, безудержной жизнью и силой. Мощный росток на голой холодной земле.
О героях я сказала уже - очень долго не было ни одного, пришедшегося бы мне хоть сколько-нибудь по душе. Разве что маленький Гэртон, в детстве живой и славный, потом - объяснимо угрюмый, угнетаемый и любящий своего угнетателя, он вызывал хоть какой-то отклик. Он да маленькая Кэти, на фоне матери смотревшаяся вполне неплохо.
А как же Хитклиф и Кэтрин, спросите вы. Ведь всегда говорят о них, только лишь вспомнят о "Перевале", и имена-то их чуть ли не нарицательны.
А я что? Я скажу, что это не любовь. Не страсть. Это не знаю что. Спаянность двух мотающихся по миру сердец. Это и больше чем любовь, и страшнее, и сильнее... и при том - это хуже. Злее и совсем не романтично. Для бесконечных голых холмов - то самое: две жмущиеся друг к другу души, греющие только друг друга и терзающие весь остальной окружающий их мир. Зло, бессильно, отчаянно терзающих, потому что по-другому они оба не могут - двое калек, поддерживающих друг друга.
Кэтрин - человек неприятный и капризный, собака на сене, иногда вызывавшая проблески неплохого к себе отношения. Но и все. Разве что ее "бесовские глаза" стоит упомянуть - вся книга смотрит ими на тебя.
А вот Хитклиф... он - маленький черный вороненок, никому не нужный, проживший ненужную жизнь в окружении обрыдлых ему людей, его даже жаль, но жаль сквозь неприязнь, и получается в итоге странное равнодушие к нему. Каждое его появление - весть грядущей беды, он проводник в царство боли и упадка. Потому что его огонь, искру его жизни, смягчающее все острое в нем у него отняли.
Разве что его конец вызывает острое желание поверить, что по ночам в дождь из окон Грозового перевала глядят два лица.
Ну а теперь - о личных пристрастиях.
Малыш Гэртон из мальчугана вырос в единственного персонажа, кого я с радостью встречала на мрачных страницах, особенно под конец. Гэртон - это светлая полоса для меня. Среди всех этих темных и страшных или тонких и слабых людей он единственный - живой, человечный и по-своему несчастный. Как крупная собака, которая смотрит на вас преданными глазами и скалит зубы, потому что вообще-то она здесь - чтобы охранять, а не ластиться к вам. И нрав-то у нее совсем не тот для цепного пса, но ей слишком часто попадало за дружелюбие.
И то, как все кончилось для бедного мальчика - это славно, это было то немногое, о чем я мысленно почти молила каждую следующую страницу. И мне это дали, так что я даже не поверила: я была уверена, что страдать здесь обречены все.
И да, под конец скажу: этот роман вовсе не о любви, как говорят о нем в аннотациях и как славят его, совсем не о любви. Он о разрушении, о страхе, о черном человеке - глубокий, сильный и бескрайний, как колышущаяся под пальцами ветра вересковая пустошь.
Очень, очень хорошая книга. И бесконечно долгая.

43. Диана Уинн Джонс - "Дом с характером"

Октябрь
44. Ивлин Во - Возвращение в Брайдсхед
45. Джейн Остин - Нортенгернское Аббатство.
46. Алексей Толстой - "Князь Серебряный"
47.Чарльз Диккенс - "Большие надежды"
48. Дэвид Митчелл - "Облачный атлас"
49. Виктор Гюго - "Собор Парижской богоматери"


Ноябрь
(пока без рецензий - лень)
50. Умберто Эко - "Имя розы"
51. Умберто Эко - "Заметки на полях "Имени розы"
52. Сочинения Козьмы Пруткова (выборочно)
53. Уильям Шекспир - "Гамлет"
54. Джонатан Сафран Фоер - "Полная иллюминация"
55. Платон - "Пир"
56. Колин Маккалоу - "Первый человек в Риме"
57. С. Форестер - "Мичман Хорнблауэр"
58. С. Форестер - "Лейтенант Хорнблауэр"

Декабрь
59. С. Форестер - "Хорнблауэр и "Отчаянный"
60. В. Шигин - "Адмирал Нельсон"
61. Мария Семенова - "Волкодав"
62. Леонид Андреев - "Иуда Искариот" АГОНЬ АГОНЬ ПРОСТО ПО ПИЗДЕЕЕЕЕЕЕ
63. Владимир Набоков - "Лолита"
64. Евгений Шварц - "Обыкновенное чудо"
65. Франсуаза Саган - "Замок в Швеции"
66. Гейл Форман - "Если я останусь"
67. Грэм Джойс - "Безмолвная земля"

ЗЕТС ОЛЛ ФОЛКС
отличный был год